Не сплю вторую ночь подряд.
В моём подъезде – сущий ад.
Опять гремит в полночный час
Постылый всей округе бас.
Сосед – алкаш всерьёз бузит.
Семью гоняет. Дом гудит.
Молчал бы я. Нам не впервой
Не спать всю ночь и слушать вой,
Но дети, дети то причём,
Когда мы беспробудно пьём?!
Мне жаль напуганных ребят.
Его «Кулибины» не спят!
Один из них мопед чинил,
Но пьяница мопед – пропил.
Другой – восстановил насос.
Алкаш его друзьям отнёс.
Обмыл с трясущимся дружком,
Теперь трясёт от брани дом.
…Я – романтический поэт.
Могу создать стишок, сонет.
Но в час, когда сосед бузит
Во мне лихой боксёр сидит.
Терплю. И не уймётся сам –
Клянусь, боксёру волю дам!..

Друзья, спасибо за любовь,
За бесконечность пожеланий!
Я тронут искренним вниманьем,
Касаньем светлых, теплых слов.

Спасибо, милые мои!
Дай Бог вам и тепла и света,
И нежности весны и лета,
И радости в любые дни.

Печально кричащих с небес журавлей
Мечтаю накрыть паутиной сетей.
Зачем нас покинуть сегодня спешат?
Куда-то на Юг косяками летят.

Их сильный вожак за собою ведёт
И лишний часок отдохнуть не даёт.
Прощаются птицы и машут крылом.
Простите, кричат, что покинули дом...

Слезу вытираю: мне жаль журавлей.
Прошу: «Возвращайтесь, родные, скорей».
И слышу, как птицы надрывно кричат:
«Весною с теплом к вам вернёмся назад!»

Иду по земле, спотыкаясь о камни.
Пытаюсь дорогу расчистить руками.
Как змейка, за мною – алеющий след.
А камни вокруг – места чистого нет.

Надрывно дышу, но надежду лелею:
Завалы камней как-нибудь одолею.
С трудом расчищаю свой жизненный путь,
А кто-то булыжником целится в грудь.

Два десятка знойных лет
Нам в стране покоя нет.
Меж отвесных горных скал
Роем Перестройканал…
Кто – кайлом, а кто – лопатой.
А иной – мохнатой лапой…
С каждым годом выше вал.
Углубляется канал.
Впечатляет ширина,
Да пугает глубина.
Берегами нет селений,
Лишь погосты поколений!
…………………………….
Два десятка знойных лет
В нем воды все нет и нет!

Я искренностью полон,
Правдив, отзывчив, смел.
Я – бронзовый осколок.
Я колоколом пел!

Кусок многоугольный
Сегодня не у дел.
Вчера на колокольне
Вибрируя гудел.

Душой с "набатным" вместе.
Изгиб, и бронза та,
Но мой удел известен:
Покой и немота.

Отколот я, отколот!
Кричать и петь отвык.
Хоть кинь меня под молот,
Хоть дергай за язык…

А вдруг случится чудо,
Валдайскому под стать,
И станут бронзу люди
В печах переплавлять.

И в колоколец звонкий,
И в напрестольный крест
Вольемся мы, осколки,
Из благодатных мест!

И мы нужны, поэты-самоучки,
Писать стихи. Правдивые стихи.
О многом не расскажут белоручки,
Когда вокруг с кнутами пастухи.

С низов, с земли взлетайте птицей строчки,
Где и сирень и ржавчина цветет.
Не ставьте на листах последней точки.
За землю мы, за чистый небосвод!

Сегодня в небе тучи грозовые.
Заходит солнце, истончая луч.
Но это происходит не впервые
И ярче свет желанный после туч.

С годами рукоять ножа
Милее талии девицы.
Вы вправе сказанным дивиться,
Ладонь на сердце положа.

Я в плоть зеркальную влюблен,
Что чутко спит в покоях ножен,
Когда булата сон возможен
И не тревожит стали звон.

Касалась талии рука
В ночи, под сдержанные стоны,
Но бесконечная истома
Не затмевала блеск клинка.

Пленит красотки неглиже,
Словес магические вздоры,
Но останавливаю взоры
На строгой выправке ножей.

Я песни пел о сентябре -
Волшебнике златоволосом,
Пока не встретил во дворе
Боярышник с разбитым носом.

В батальных сценах визави
Рукоприкладство не приемлю,
А тут: знакомый куст в крови
И капли падают на землю!

Кровавый вид, кровавый стих
И песня сложится кровавой...
Возможно, стихотворец - псих?
Во всяком случае - не здравый?

Нет, нет! Сентябрь не станет злым!
А красное в стихах кровавым.
На том стояли и стоим
Романтики с известным даром.

Веками будут сентябри
Не желтые, а золотые,
И щечки утренней зари
Живым румянцем налитые!..

Ему, ему все отдала:
Колготки, туфли и закуску...
Ушел, и я не догнала.
Ушел. Задворками...- по-русски...

Бывает: жертвуют собой,
Но не за зря, а ради жизни.
Грибок – красавец боровой
Не терпит траура и тризны.

В нем сила матушки Земли.
Умытый утренней росинкой,
Мечтает, чтоб за ним пришли
С большой, плетеною корзинкой.

Одетый в чистенький костюм,
Умело сшитую сорочку
Подарит грибнику триумф,
Коль тот поклонится грибочку!..

Я голову обнял свою.
И, как больную не обнять?!
Одни грибы в моем меню…
Зачем я в лес ходил опять!

Налил бы в тазик «портвешкА»,
А лучше - темного пивка.
Не срезал бы и корешка, -
На гриб не поднялась рука.

Теперь вот голову чешу.
На ней убавилось волос.
Шепчу грибочку-малышу:
«Хлебнул бы я.
Ты - рос и рос…»

Нам парк осенний подарили на двоих...
Слова несмелые румянцем разливались...
Лукавый тополь усмехнулся и затих,
Чтоб мы свидетелей случайных не стеснялись.

Но сказку эту оборвал зануда – дым,
Что к нам приблизился в обнимку с пьяным ветром.
И угораздило ж гулякам молодым
Вдруг объявиться в тихом парке предрассветном!

Чьи-то радости, надежды,
Жадным взором теребя,
Словно обувь и одежду,
Примеряю на себя.

Всё кружусь, не уставая,
Затеняя зеркала.
Радость яркая, большая
Мне опять, увы, мала.

Суета по кругу водит
День за днём, за годом год.
Примеряю. Не подходит.
Да и вряд ли подойдёт.

Рассвет, надев цветной кафтан,
Сметает в ров остаток ночи.
А там, шевелится туман:
Проснулся, но вставать не хочет.

Листву незримая рука
Привычно красит позолотой.
В пушистых шубах облака
Шагают к северным широтам.

Рябину обнимает клен.
А та - в смущении зарделась.
Березку не заметил он:
Бедняжка простенько оделась.

Рябина с каждым новым днем
Жить будет краше и богаче...
Пейзаж осенний за окном...
И делать нечего на даче.