Версия для слабовидящих

Вход в систему

КАПЧА
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.
Fill in the blank
 

Станислав Сенькин

Воробьи

Любое слово требует отчета:
За «воробьев» придется отвечать.
Газета и в глубинах разворота
Стишки мои клюют «Союзпечать».

И у стихов есть свой весомый голос,
Пусть не командный, но передовой.
Вам бес в ребро и серебрянка в волос…
А мне латунный нимб над головой!

Иду вперед , хватая трав макушки.
Осыплется душистая роса…
Меня там исповедуют кукушки
На грустные, скупые голоса.

Смотрю в окно – пейзажи из бетона,
А я пишу о свежести дубрав.
У вас лица священная икона
И слишком сердобольно нежный нрав.

Пусть до мозолей души стали грубы,
Какая есть – другую не ношу.

Снег Сновидений

Эта ночь, словно ты синеокая.
Тихий снег и чеканка луны.
Пролетает над рощами облако,
Как твои невесомые сны.

Звезды катят в сугробы огнями,
Этот мир для простых мелочей.
Я скучаю морозными днями
По уюту и сказкам ночей.

Я тебя не тревожу сегодня,
От чудес, сновидений и нег…
Сладкий сон пробежит новогодний,
Как и жизни не сахарный снег.

Обернусь на простую дорогу,
Где останутся робко следы.
И покажется сделано много,
И не вспомню намека беды.

Будто белая чистая сказка
Пробежала длинною в мой век.
Что ни ночь. то забота и ласка,
Сновидений струящийся снег.
 

Ремешки

Предчувствие, что все совсем не просто.
Перекати - лужайки и поля.
Какая тишь под дебрями погоста,
Какая оживленная земля.

Пасутся в травах Божие коровки,
И муравьев орда нашла уют.
Но с этих веток голосить неловко:
С того и птицы, будто не поют.

Я многих здесь оставил, кинув горстку
Земли, на заколоченный ларец.
Не хватит фитилей, не хватит воска,
Отжечь то горе у живых сердец.

Порою забываю ваши лица:
В быту, ребятки, «ваше» - не к чему…
И я хочу скорей опять родиться,
Но точно не подобием Ему!

В бессрочности кружить реинкарнаций
Цветком, жуком, рябиной, и скворцом.
Смотреть на небо с веточек акаций,

Корешок

Я напишу обычные стихи
О том, как утром надрывались петухи.
О том, как солнце тронулось воды
И трепетали белые сады.

Стихи весны, как снежная пурга,
Упавшая на речек берега,
С оживших веток, жмущих небеса,
Когда везде обычны чудеса.

Стихи весны… И музы все в цветУ…
Я все тебе с души своей прочту…
А ты, взволнованно забудешь про слова
И тем молчанием останешься права.

Мохнатые на вербах узелки:
Их вяжут дней весенних мотыльки,
Лимонницы не тронутой души,
И солнечных лучей карандаши…

Но все укроется в простое письмецо…

Сто лет пройдет, нахмурится лицо.

Тяжкие Грехи

Хотелось быть простым, с земного теста,
Но много весен кануло с тех пор.
Дать огонька просил я у Гефеста,
Небрежно сжав, в двух пальцах «Беломор».

И много уже спето и отпито,
На метра полтора пониже высь.
И ты уже, совсем не Афродита…
А Апполоном не был я, кажись!

Но я в любви побредил, словно в хмеле,
Когда под сердцем кактусы цвели.
И вместо крыльев ангельских на теле
Две ссадины, что быстро заросли.

Все рифмовали «дозы» на «морозы»,
А я седьмой водой на киселе,
Весну приняв, предчувствуя угрозы,
Уткнулся лбом на праздничном столе.

Еще пусты взъерошенные клены,

Лестничный Марш

А выход один, словно дырка в рыбачьей мереже…
Открытая дверь, где мне слышится Лестничный Марш.
Этаж номер « девять» и лифт дальше ездить не может,
Но нужен полет, и какой – нибудь сносный шабаш…

Мерцает экран голубою шипучею сыпью.
А сердце мотор, ему нужен текущий ремонт.
Я сколько б ни пил, выше меры стандартной не выпью,
Тогда и пою, как солдат возвращался на фронт.

Опять я курю, слишком нервно и очень затяжно.
Пуская кольцо в антресолей волшебный ларец.
За мною следит ангел добрый в замочную скважину,
А злой на плече часто шепчет, что я не жилец.

Я здесь не живу и подавно прописка чужая.

Сердцебиение

Наверное, это гниение…
Зеленый весенний «Рокфор».
Замедлилось сердцебиение
И я погибаю с тех пор.
Мне снится бегущая травка,
Дворец, что давно погорел.
Покойный, не тлеющий Славка,
Который совсем не старел.
Веселое солнце утюжит
Весенних небес облака.
А я вспоминаю к тому – же
Димона и Жеху Бобка…
Их много, кто выпал так грубо
Из крЕстецкой пышной весны,
Как – будто молочные зубы
Из юной, кисельной десны…

Еще не достиг сквернолетий
Их мелкий обрывистый след.
И елок колючие плети
Стегали остывший рассвет.
Такое апрельское горе,
А смерть – это жизни этап…

Липа

Уже довольно грешная любовь,
Ломала тело, подобая Гриппу.
Училище… еще не в глаз, а в бровь…
Приняв «дубов», тут выпускали «липу».

И, что не день – прогул: не дать – ни взять.
Тетрадок галерея в синей пасте:
Пикассо и Малевич – так сказать –
Я ваш фанат! И Маяковский… Здрасьте!

Ученье – Свет! Учись, учись, учись…
Но я без аттестата выпал с курса .
Уже к тридцатке прикоснулась жизнь,
А я бездельник со свободой вкуса…
 

Зажигалки

Сбиваясь в кучу без кнута и палки
И заплатив, три сотни, как с куста.
Палят своих сомнений зажигалки
От песни электрической, устав.

Гуляет море нынешней попсухи,
Загнув фаланги вилами ногтей.
Лоснится шкура трепаной косухи
И щелкает подошва у лаптей…

Нет Башлачева!.. Не свистят креветки…
И Янка Нюркам душу не тревожь.
Другие птицы и другие ветки,
Другая школа и другие детки,
А из детей - другая молодежь…
 

Заповедные Места

Весна - не время цыпочек считать…
А небеса легки, чисты и быстры.
Здесь дачи строят Боги и министры,
Здесь, точно заповедные места…

Опять холмы, за ними вновь холмы.
Своей земли я больше не наследник.
Так любит краснокнижник заповедник,
Что всех предаст в объятья Колымы.

А зубы пил распробуют хвою,
Сапог раздавит табор лягушачий.
Я русский, только это мало значит,
Я русский, понимаешь, Мать Твою!

Бьют родники - живительный пучок…
Заборы будто крепостные стены.
И будят сов летучие сирены,
И синий проблесковый маячок…
 

На Вате

От Божьей благодати жир и складки.
Фанера заколоченной груди,
Припрятала сердечные повадки.
Оттаяли весенние дожди
И у природы затянулись схватки…

И белый, зимний, свежий лазарет
Ее впустил на ложе операций…
Оттаяли окурки сигарет,
Вдруг зазвенело бульканье оваций.
И каждый из соседей вышел в свет.

Вновь жир и складки, благодать и Боги…
И сладкая вода летела с крыш.
Мы были раньше серы и убоги,
Но все наивны, как простой малыш
И лучезарны, как простые Боги…

А я смотрел с высокого моста,
На отраженье вод весенней гонки…
Забыв, про все отхожие места,
Забыв, про терпкий запах самогонки,

Мирный Пепел

Природы шутки, человечий фактор.
Ликует мирный пепел, свет икон.
В груди взорвался атомный реактор,
Привысив радиационный фон.

Мой Феникс в клетке стал, лишь горсткой синей.
Весна готовит новые толчки.
Стругацкий Пепел, пепелок Бикини
Втирает мне в зрачки опять очки.

Был техногенный жар в России летом.
Научный метод и простой авось,
Придумали взрывной проект «Манхеттен»,
Что испытать на деле довелось.

Я мирный пепел, ты не мирный атом...
И на земле в диковинку слова.
Жаль, не возможно миру дать ухватом
Ушат до края антивещества….
 

Пророк Весны

Метет метла по лужам и по кочкам.
Капели заливают глушь снегов.
Моя квартира, просто «одиночка»,
Но сверху давит тиканье шагов.

Обычный ужин, золотые вилки…
Снимает слепки с рощи темнота.
А звезды, будто хвойные опилки
Засыпали ночные омута.

Луна течет пятном окисшей меди,
И льется отвратительный сироп.
Косматые небесные медведи
Струею млечной метили сугроб…

А я поэт… От нас не много прока…
Несем любовной лирики шиши.
Но я похож, стал разом на пророка
И предсказал весну своей души.

Весну пророчил пущенную в небо
Из клетки годовых календарей.
И мне уже махала лапкой верба

Бездельник

Я весенний лиричный бездельник
И сохе выбираю - строфу.
Нет идей и, как водится денег…
Душно, но мой наряд на меху.

Новостройки в капели и пене
Так ничтожны в пейзаже реки .
Их подъездов выходят ступени
Прямо в синь, миновав чердаки…

Демонстрации вывели кошки
На трибуны и цинк теплотрасс.
Заяц солнечный прыгнул в ладошки
И опять убегает от нас.

Вновь белья замаячили флаги
С мокрых палуб отдельных дворов…
Мчит кораблик с тетрадной бумаги
По ручью, будто пущенный в кровь.

Здесь хронически чувства проникли
И симптомы любви в мелочах …
Мы к зиме уже, как – то привыкли,

Веснянка

Я просто выглянул в окно:
Снега полей, как манка.
А по дорогам снег пшено.
Зима к концу, но только «но»:
Не вязана веснянка…

Еще не слышу певчих птиц
И теноров не вижу.
Веснянка в пальчиках девиц,
Должна с иглы сойти на» бис»
На мартовскую жижу…

А без нее хоть и не тай,
Припудрив хлопья грима…
И клинья журавлиных стай
(Уже пора! Вот – вот, считай!..)
Но вновь проходят мимо.

А для людей, зима - зимой:
Скребут заулков крошку…
За место птиц в избе – тюрьмой,
Поют частушки по – прямой:
Про баб, схватив гармошку.

Вот нить с иглой и маки губ: