Но противоположная сторона разгадала его план и к 300 килограммам присоединились еще 280 килограмм свиного недовольства, с поднятыми ушами и издающих гудящие звуки. Два тарана, прижавшись бок к боку, носились кругами по сараю, ища жертву... Загонщики, посоветовавшись, объявили, что ни за какое море самогона не пойдут на самоубийство. Вот если бы использовать известный принцип: «Разделяй и властвуй!», тогда, может быть, они и рискнут. Решено было перегородить сарай на две половины и тем самым разделить свинячий «отряд», тем более, что свинье надлежало оставаться в сарае при любых обстоятельствах. Можно себе представить сколько времени , труда, материала ушло на возведение «берлинской стены» внутри сарая, находящегося на военном положении.

Перед мужиками появился небольшой пистолетик с двумя обоймами, снаряженными патронами с газом. Нервнопорализирующие ; пояснил молодой человек. Нашелся смельчак, который пообещал, что с двух ; трех выстрелов уложит агрессора наземь, а там ; дело техники...Правда, для подстраховки, потребовал сопровождения. Пару человек достаточно ; заявил он. Но была одна проблема, которая заключалась в том, что дверь сарая необходимо было держать закрытой. Советчики настаивали, что эффективным будет только прямое попадание газовой струи в « пятак » хряка. Добровольцы протиснулись в сарай, а остальные напряженно прислушивались к происходящему за бревенчатыми стенами находясь в безопасности.

Местные ждали появления второй машины с группой солдат, понимая, что обратно невозможно возвращаться в одном кузове хряку и людям. Открытый борт позволил заметить, что и скамеек для сидения людей в кузове нет. Но вторая машина не появилась, а Листовец, поздоровавшись со всеми за руку, спросил: « Ну что, забираем?» На удивленные взгляды ответил короткой командой: «Открывай ворота!» В это же время водитель достал из кабины ведро, наполовину наполненное какой-то мешаниной. Прапорщик взял ведро и по трапу взбежал в кузов. Когда Василий с некоторой осторожностью приоткрыл сарай, он увидел вчерашнюю картину. Поросята мирно спали, прижавшись друг к другу. Листовец небольшой деревянной колотушкой начал ритмично стучать по краю ведра.

Мечтатель был романтиком по натуре, увлеченным человеком.
Модные в то время фотодело, радиолюбительство, различные кружки в Доме пионеров – его удел.
Казалось, живет мальчишка правильно, всесторонне развивается, со всеми здоровается, не хулиганит, не сквернословит, чужие сады не трясет, значит, имеет шанс, если не сказать право, на состояние души, соответствующее удовлетворенности своим бытием, что в умных книгах, которые начал читать еще с дошкольного возраста, называется Счастьем.
Его глаза, отражающие состояние души, неизменно искрились добротой и фантазиями о будущем.
Счастье под разными предлогами и в разных видах, по своей доброй воле, не единожды, пыталось пробиться к мечтателю.

Вон та река, что убегает вдаль,
О тяжких днях так много знает!..
Ей о войне напоминает
Мостов израненная сталь.

Места боёв который год
С волненьем в сердце посещаю.
Безмолвьем душу очищаю.
Здесь память к подвигу зовёт!

Привычной стала тишина.
Теперь не смеют множить раны
Разрывов едкие туманы.
Навеки изгнана война!

Гроза обходит стороной
Холмы могил бойцов усопших,
Укрытых покрывалом общим,
Не нарушая их покой.

Здесь победивший взвод уснул...
С тех пор берёзки над рекою,
На месте подвига героев,
Несут почётный караул.

За Победу урожая
Пили тут же у сарая,
Не входя в чертог жилья.
Пробки рвал зубами я.

И медку решил пригубить,
Да увязли в сладком зубы.
Пожалел простой народ –
Выплюнь челюсть, кушай мед!..

Мед янтарный. Вкусный гад!
Челюсть просится назад…
На траве лежит, белеет.
Ждет, когда ее приклею…

Посоветовал коллега –
Слышал – ценится «Корега».
Я помыслил: подопьем –
И без химии воткнем…

Я утром гладил светоч,
С него сдувая тень,
Пробившийся сквозь веточки,
Держал в ладони день…

По зову Богородицы,
Играючи росой,
Шагали сквозь околицу
Луч солнышка с весной.

Искрилось на березках,
В кусты сдвигалась тень,
И осветлялся воздух,
И креп здоровьем день…

Расставанья время близко.
Распрощаемся, завод.
В проходной возьмут расписку,
И другим придет черед.

Целоваться нет резона.
Ты - себе, а я - себе...
Нет лампасов, нет погонов.
Словно был на Колыме.

Десять лет. В Карманах пусто.
Хорошо, хоть не прогнал.
Спецодеждовские бутсы
Я и в праздник надевал.

Если честно, и спецовку:
То в грибы, а то - в гараж.
Безэмблемную обновку
Взять не стыдно и на пляж.

Нет, лукавить я не стану.
Не шучу. И тут я прав.
Многим нам не по карману
Заграничный "ноу - хав"...

Поощряли в классе Аню.
На собраниях – Кузьму.
Мне – "холодный душ и баню".
На уроках – путь к углу.

Говорили не покорный,
Как рессора, несгибной.
И летел дневник проворный
С красной повестью домой.

Удивлялись мать и батя,
Потеряв немало сил,
Косит, колет, конопатит,
Что его не попроси...

В магазинчик, в лес ли, дальний,
Шел один, годков с пяти.
Без особых ожиданий
Отправлялся по пути…

Как узнать, что лучше в Мире?!
Послушанье или лень?..
Но вернемся в класс, за двери,
Где мне мучится весь день…

Голова болела сильно.
Ноги бедные трясло.
Но казаться семижильным, –
Превратилось в ремесло.

Отпускали, кто ослабнет.
Из соседнего угла.
Кто о слабости заявит.
А меня Заря ждала….

Долго ль, коротко ль так длилось
Время тяжких дней лихих,

Оставь в покое тело.
К врачам снижай визит.
Ты многое поделал.
И ездил, и грузил.

Душа всему мерило.
Прах – миг. А вечен – Дух.
Чтоб тут не говорили,
Но плотью всяк потух…

...Тоской зажат и страхом, –
Тогда не правдой жил…
Дружить покончи с прахом,
С бесовским не дружи.

И где бы ты, брат, ни был,
Старайся с Верой жить.
И о прощенье Небо
Без устали молить!

Есть не Земная радость,
Когда грядет жнивье.
Шли Богу благодарность,
Смирение свое...

Пропою я тебе о Холове
И о Крестцах, забудусь, - КрестцАх.
О мощеной, когда-то, "Краснове",
Древних липах, коровьих стадах...
Для кого пропою, коль припомню?!
Ну кого "подловлю на крючок"?!
...ишь, про баньки, про воду Холовью
Заливает седой чудачок...
Невдомек, что рыбалкой кормились,
Сохраняя секрет, мужики,
Что в Холове рачищи водились...
Для питья, - воду брали с реки.
Помнят рученьки, ноженьки белые,
Помнит шея и девичья грудь
Через речку проплывы несмелые,
От боязни водицы хлебнуть...
А цветы, желтоглазые летние,
Что жгутом опускались до дна...
Сколько мы "ожерелий" поделали,
Чтобы в руки их взяла "одна"...
Эх, гормоны, на сладкое падкие,
И сейчас слышу тихий ваш стук.
Помнят руки, как солнышко жаркие,
Гибкий стан осторожных подруг...

(ШУТКА)

В синеве не остужает ветер тело до костей
И бегут за борт герои все быстрей, быстрей, быстрей…
Разве ветер остановит разогретых прыгунов
И спешат расправить крылья мужики в полете вновь.

Я, конечно, в дни взросленья от природы был не хил,
Но, признаюсь, в люк заветный до сих пор не выходил.
Молод был – хватило б силы на влечение сие,
А сейчас, увы, скрываю то желание свое.

Думалось: окончу школу, смастерю летучий шар.
Несгораемый и прочный, полированный хрусталь.
Как Мюнхгаузен, из пушки, в нем на небо полечу
И ближайшие планеты непременно захвачу.

А друзьям, в ученье слабым, ну таким же, как и я,
Разрешу на Дни рожденья облетать мои края.
Позавидует учитель, что учил наш класс труду,

В детство дверь вскрывает ветер.
То откроет, то прижмет.
Этот фокус на рассвете
Ощущаю крайний год.

Полегчает – я мальчонка
Босоногий у реки.
А прихватит – хлопнет створка:
Рядом только старики.

На скамеечке судачат
О болезнях и врачах.
Ладно бы о грядках, дачах,
Да целебных овощах.

Нет же, – кто до срока помер…
Мог бы жить, да вот беда
Не купил себе хронометр,
Воду пил не из пруда.

Ну, там, ел не те травинки,
Пил помногу каротин.
И тайком признался Зинке
Про целебный керосин…

Ни хрена, не сдамся просто.
Мне до пенсии чуть-чуть.
Тоньше стал и меньше ростом
Значит в детство легче путь.

Подожду еще немножко,
Жир ненужный сокращу.
И в желанное «окошко»
С ветром добрым проскочу.

Возвратиться я успею.

Сокращенья, право, модны.
Совком банк, и МВБ.
В Крестцах помнят и сегодня
ЛПХ и ДВП…

Мне пришлось работать в "связи".
Больше – в цехе ДВП.
По столбам с когтями лазил,
Фазы «правил»: «А» на «В»…

Это – присказка. Вступленье.
Мысль иная у меня.
Монолог в стихотворенье,
Думаю, на злобу дня.

ДВП рождался славно.
Современный вырос цех.
Не скажу – работал «плавно»,
Но имелся и успех.

Опущу авралы, планы…
Это все есть до сих пор.
Для меня сегодня главным:
Тот давнишний мини спор.

В первый раз по транспортеру
«Поплыла» картон-плита.
Пилы, как секундомеры.
В стопке – плитка. Красота.

Необычное созданье:
Снизу – сеточный узор.
Сверху – чудо глянцеванья:
Смотрит зеркало в упор.

Пальцем тронь – себе дороже:
Можно ноготь поломать.
Мужики подходят строже –

Я бы спел о Крестцах много!
Был бы голос и оркестр…
Помню теплые дороги
И березоньки окрест.

Ситец бело-черный помню –
Шаль Березовой горы.
Час рассветный, полусонный
И корзинку под грибы.

Садоводческое братство.
Стук до ночи топора.
Разве может не остаться
Рядом аура добра!..

Если, вдруг, порой, споткнешься –
Не серчай и не робей.
В небе светит то же солнце,
Тот же свищет соловей.

Эх, песчаные просторы!
Повороты, да уклон…
Подпевайте мне моторы
С соловьями в унисон…