Поверю снам и в разные приметы…
Уйду в поля, оставив города.
Я бересту читаю, как газету,
За наши древнерусские года.

Бой телеграмм, попытки кинуть письма,
Записки на полях… Все между строк…
Меня спасает мой четырехлистник,
И слишком уж не аленький цветок.

Собаки нюх собьют, сойдясь с грозою,
Взывая лаем к озеру небес.
А вертолет напрасной стрекозою
Не выполнит наказов МЧС…

Вот так я вырвусь из свободной клетки,
Оставив место точно не святым.
И буду, есть малину прямо с ветки,
Рисуя мир чудесным и простым.

Запутаюсь в предутреннем тумане.
Попью воды целительной с ручья.
Меня кукушка добрая обманет,
Но и ее обманываю я.

А ночь моя, как сахарная жженка
Еще настанет , вырвав плоть небес.
Косматый след смешного медвежонка
Уходит в рощ березовый навес.

Вот это Рай! Осиновая нежить
Одна лишь инородна без листвы .
А клеверная мякишная свежесть
Осыпалась на клумбу головы…

Я не хочу быть добрым из – под палки.
Партийность в степь - мартышкины труды.
У озера селедками русалки
Целуют отражения воды…

В дремотный хор, вдруг оживает ельник.
А ветер, будто ястреб на руке.
Уйду в поля, лишь валенки и тельник
Возьму с собой в дорогу налегке.

Зажгу костры, коптя под вечер небо.
Сплету из лоз крутую бечеву.
И спев о странах, где еще я не был,
Решу вопрос, зачем же я живу.

Вобью свой крест в завшивевший суглинок.
Размашистые даты нанесу.
И, избегая горя и поминок,
С той бечевой поплачу навесу…

А ветерок осыплет мои космы,
В обычный одуванчиковый Рай.
Я так за всех отвечу на вопросы…

Ты век живи, а после умирай!