«А впереди ветра кружились,

 Зима и снега вереницы,

Холодным подчерком ложились

Стихов последние страницы».

 

 

— Меня ведь со школы выперли, — совершенно по-мальчишески, со смехом и чуть заметными нотками обиды сказал Стас в начале нашей беседы. Потом были профессиональное училище № 24, попытки стать свободным художником, служба на флоте.

Сейчас поэт работает в фирме, устанавливающей стеклопакеты.

— Так я нигде и не учился, — подводит итог Стас, — теперь вот только начал жалеть об этом. Я ведь и с поэзией русской был мало знаком. Сам не читал, зато моя прабабушка любила поэзию и читала мне много стихов, когда я был маленький.

Стас начал писать стихи еще в детстве. Свои первые творения Стас сжег — посчитал их недостаточно серьезными, нестоящими. Правда, многие из них он помнит наизусть.

Поэт долго еще писал бы свои стихи в стол, если бы не случай. Однажды Сенькина пригласили делать ремонт для сотрудницы Крестецкого загса. Стас тогда прочел ей кое-что из своего. Спустя несколько дней собеседница рассказала о талантливом молодом человеке в комитете культуры крестецкой администрации. Так начался путь Станислава Сенькина в большую поэзию. Потом его приглашали читать свои произведения на Хлебниковские чтения, на литературные вечера в Великом Новгороде. Был он и на встрече, посвященной памяти Игоря Таяновского. Там присутствовал секретарь Новгородского отделения правления Союза писателей России Анатолий Молоканов.

Стас вспоминает:

— Он послушал меня и сказал, что скоро в Новгороде в библиотеке имени Дмитрия Балашова соберутся члены союзов писателей Санкт-Петербурга и Москвы, что можно будет прийти почитать свои стихи, и может быть, даже примут в Союз.

Стас пришел туда только на второй день, говорит, что слушали его внимательно и совсем не критиковали, только два совета дали: не писать стихи «под заказ», например, на свадьбы, и быстрее избавляться от грамматических ошибок.

— Сначала я думал, что с приходом в Союз писателей в моей жизни должно что-то коренным образом измениться, — признается поэт, — но потом понял — просто открываются двери в конкурсы, проекты, о которых мог бы никогда и не узнать. Сейчас вот я собираю стихи на премию Державина.

 

 

Как именно поэт пишет стихи? Стас улыбается, пожимает плечами — как такое объяснишь? Но все-таки пробует:

— Основной стержень стихотворения появляется сразу, в один миг. А потом… Потом мне кажется, что кто-то нашептывает мне строчки, а я записываю. Вот, например, я работаю, а мимо пройдет кто-то, и у меня сразу же в голове сложилось: «и скрипят вороны-птицы, как сухие половицы», я записываю это. Смотрю в окно и чувствую: «воробьев посыпалась картошка под мое замерзшее окно».

Когда Стас так живо и ясно рассказывает о себе и своих стихах, мне начинает казаться: стихи повсюду, строчки — повсюду. Просто навешаны на ветки березы перед окном Станислава, а он умеет их снять, умеет слышать это стихотворное пространство и глубоко чувствует — как положено русскому поэту.

Главный стихотворный нерв поэта Сенькина — русская природа. Он признается, что просто болен тем, что окружает его, может бесконечно смотреть на природу и видеть новое. Творчество Станислава, как у любого поэта, движется поэтапно. Не писав ничего целую неделю, он в один вечер может написать несколько стихотворений:

— В последнее время мне хочется не просто стихотворение о чем-то писать — я стараюсь в него больше образности, метафоричности добавить. «Солнце, будто черт, на меня глаз косит, снова лижет весенним сглазом моих рук потемневших кости». Однажды я написал несколько стихотворений за вечер, лег спать и не мог уснуть — метафоры не давали мне покоя. Я встал и писал: «как моя бессонница, белой ночи хмарь, бабочка-лимонница стукнулась в фонарь».

А потом приходили новые метафоры — они бесконечны! «Холодно ей подо льдом прозябать, лучше спеша темный лес огибать, солнца пятно на волнах теребить, слитками злата о камни разбить». Мне очень нравится этот образ солнца, которое бьется о камни. Я думал, что лучше ничего уже не придумаю, а потом приходили новые образы.

Я интересуюсь:

— Стас, ты можешь сказать про себя «Я последний поэт деревни»?

— Ни в коем случае. Сергей Есенин, я думаю, тоже очень ошибся, когда так о себе сказал. Но верно, что я поэт деревни. Деревне плохо, тяжко, ей достаются крохи, но село живет, и для меня деревенская природа — это самое близкое на земле. Я даже когда в городе бываю, пытаюсь его по-деревенски оживить, не могу иначе: «По берегу асфальтовой реки/ На проводах баржу барака/ Столбы ведут как бурлаки».

Стас говорит, что он не поклонник социальной тематики, в стихах он все равно остается живописцем — расписывает, разрисовывает деревенский быт. Но сам признается, что, глядя на современную русскую деревню, далеко от социалки не уйдешь:

— Когда я еду по трассе, например, в Новгород, я пытаюсь представить себя среднестатистическим австралийцем или хотя бы поляком: как бы он на все это посмотрел. И оторопь берет: почему мы так живем?

Эмоции в стихах Сенькина многогранны. Он сам признается, что каждое стихотворение пишется под настроение, а с одним настроением прожить всю жизнь не получится:

— Я могу задуматься, что все не вечно. То есть все мое, личное не вечно, а вечность вокруг нас — это совершенно иное, неизведанное, и тогда я напишу: «Настанет день, и я услышу гвозди, что подобьют потраченную жизнь», а в другом настроении напишу: «Брызги солнца, луг былинный».

И история не чужда произведениям Сенькина, умение чувствовать — дар, который поэт получил еще в детстве. Сейчас Стасу 28. В 1993 году ему было 11 лет, и, видно, врезались в память те годы, раз и по сей день поэт вспоминает, как ему хотелось «своим телом, за белый дом, что под обстрелом, всем танкам пушки затыкать, и как пришел отец домой, как туча, сказав, что жить нам станет лучше, свою сберкнижку разорвал».

 

 

— Стас, скажи, человек человеку кто на русской земле?

Поэт задумывается нам моим вопросом:

— Теперь и не знаю. К сожалению, выходит, что все мы друг другу лишь соседи.

И добавляет:

— Добрых соседей, слава Богу, больше.

На мой вопрос, легко ли быть поэтом в современной России, Стас отвечает:

— И легко, и трудно. Легко — потому что поэзия является даром, которым надо делиться, отдавать поэзию безвозмездно, и тогда она возвратится сторицей. Это легко и приятно. Нелегко — смотреть на русскую деревню, жить в ней, писать о ней. Разве можно без боли?

Есть и другие проблемы — материального характера. Поэзия не только сейчас не приносит дохода, она требует постоянных дум о том, как сделать так, чтобы тебя узнали, читали, любили, ведь этого хочет каждый творческий человек. Но выпустить книгу стихов, большого объема да хорошим тиражом, стоит немалых денег.

У Станислава Сенькина первая книжка вышла совсем недавно.

— Даже не книжка, брошюрка, — признается поэт. — Тираж всего сто экземпляров. Я называю ее первым маячком. У меня много планов относительно новой книги стихов, я даже иллюстрации для нее сам нарисовал, но как все эти планы осуществить?

Тем не менее поэт не унывает и говорит, что доволен своей жизнью: семьей — у Стаса двое детей, работой, поэзией.

— Раньше мне казалось, что стихи сейчас никому не нужны, особенно в Крестцах, — улыбается поэт, — но я ошибался! Здесь находится много людей, неравнодушных к творчеству. Вот приходишь на какое-то мероприятие читать стихи и чувствуешь: тебя ждали, тебя хотят послушать. Это дорогого стоит.

 

 

Простой русский парень Станислав Сенькин только начинает свой новый путь — путь в поэзию. Станислав сумел не потерять уникальный дар видеть и чувствовать родную природу глубже и чутче других. Но путь в поэзию — это не только умение воспользоваться чудным даром, но и великий труд, тяжелая дорога. Лишь время покажет, будет ли поэзия нашего сегодняшнего собеседника востребованна.

Стас задумывается об этом уже сейчас и полушутя декламирует:

— И для чего все песенки пропеты?

На всякий случай говорю: «Привет»

Грядущим поколениям планеты.